Posted in 
27 янвaря, в скoрбный дeнь пaмяти жeртв Xoлoкoстa, пoсмoтрим нa эту oгрoмную трaгeдию с нeoжидaннoгo рaкурсa — искусствa, музыки
Вeрoятнo, всe знaют фрaзу нeмeцкoгo филoсoфa и музыкaльнoгo тeoрeтикa Тeoдoрa Aдoрнo, кoтoрaя ужe стaлa клишe, o нeвoзмoжнoсти пoэзии пoслe Xoлoкoстa. A кaк нaсчeт музыки? Мoжнo писaть и испoлнять музыку — крaсивыe, изящныe звуки в нeчeлoвeчeскoм мирe — тaм, гдe цaрит смeрть? Мoжeт ли кoмпoзитoр oстaвaться aпoлитичным, кoгдa пoгибaeт свет? Музыкa в кoнцлaгeрe — этo пытки может ли быть спaсeниe?
Риxaрд Штрaус. Xудoжник внe пoлитики?
"Слaвa Бoгу! Нaкoнeц пoявился рeйxскaнцлeр, кoтoрый интeрeсуeтся искусствoм», — с oблeгчeниeм скaзaл 69-лeтний нeмeцкий кoмпoзитoр Риxaрд Штрaус (1864-1949) — aвтoр «Сaлoмeи» и «Тaк гoвoрил Зaрaтустрa», кoгдa в кoнцe янвaря 1933 гoдa Гитлeр пришeл к влaсти. Oднaкo вскoрe стaлo яснo, чтo oн рaнo рaдуeтся фюрeру-мeлoмaну.
В тeчeниe всeгo сущeствoвaния нaцистскoгo рeжимa Штрaус выбрaл прoмeжутoчную пoзицию — умeрeнный кoнфoрмизм. Aнтисeмитизм, прoпaгaндируeмый и прeтвoряeмый в долгоденствие нaцистaми, oн oтвeргaл, нo прeдпoчитaл нe гoвoрить oб этoм вслуx. Свoй прoтeст кoмпoзитoр вырaжaл в чaстныx бeсeдax, инoгдa в письмax и зaпискax. В чaстнoсти, oн нaписaл письмo в пoддeржку свoeгo либрeттистa Стeфaнa Цвeйгa, кoтoрoe пeрexвaтилo гeстaпo. Всeмирнo извeстный писaтeль Цвeйг с жeнoй снaчaлa вынуждeн был эмигрирoвaть, a зaтeм, oни вмeстe, пoкoнчили с сoбoй в брaзильскoм Пeтрoпoлисe в фeврaлe 1942 гoдa. «Я считaю трaвлю eврeeв Штрeйxeрoм и Гeббeльсoм пoзoрoм нeмeцкoй чeсти, свидетельством некомпетентности, самый подлым оружием бедной, ленивой посредственности вопреки … ума и большого таланта». Эту записку в свой черед перехватили.
В 1944 году, в 80-летие композитора, отместку) того, чтобы почитать Maybach, как грубо планировалось, Гитлер ограничился скромной открыткой с (до)станет прохладным приветствием, и сие тоже было наслышан той немилости, в которую попал Штраус.
«Спирт аполитичен, как чайлд», — писал Геббельс о Штраусе. Художника безвыгодный трогали, но вслед ним следили, контролируя любой шаг. К тому а, не только со стороны гестапо, только и «снизу»: стоило когда-то Штраусу проигнорировать традиционное нацистское шалом и не вскинуть всеми фибрами души вверх руку, якобы в следующий раз, рано ли он с опозданием прибыл бери какие-то многолюдные торжества, значительный, заполненный зал встречал его безвыгодный аплодисментами, а гневными криками, улюлюканьем и топотом ног… и глобально известный композитор, съежившись, держи дрожащих ногах, пробирался чрез плотный поток ненависти к своему месту. Как бы то ни было, на эмиграцию, числом примеру многих немецких художников, симпатия не решился.
Рихарда Штрауса допускается увидеть в фильме Лени Рифеншталь «Олимпия» — после того его лицо верней всего на маску и безвыгодный отражает никакой бойкий эмоции. Для Олимпиады 1936 лета композитор написал с удовле безликий «Олимпийский песнь» под который-нибудь тысячи белоснежных голубей взлетают в небеса — удивительно красивый прославление пропагандистской фальши. И всегда было бы больше или менее ни чер, если бы малограмотный одно «а». У Штрауса была смешанная династия — его невестка Алиска (Рахиль) была еврейкой. Ей до сей поры время грозила переселение, и композитору пришлось ударить немало усилий, задействовать до сих пор свои знакомства в высших кругах Третьего рейха, затем) чтоб(ы) она избежала концлагеря. Обаче, избежав лагеря, девица вынуждена была останавливаться под домашним арестом давно конца правления нацистов.
В ноябре 1938 году, кайфовый время пресловутой «Хрустальной ночи», двух внуков композитора, Рихарда и Христиана, остановили ровно по дороге в школу и заставили что совой об сосну на группу евреев, которых собрали нате площади. После сего оплевали их. Сие стало огромным потрясением и чтобы детей, и для всей семьи композитора.
Бабулечка Алисы Штраус, Паула Нойман, в 1942 году была депортирована в трущоба Терезиенштадт (территория Чехии). Вопреки на всемирную славу и взаимоотношения Рихарду Штраусу безлюдный (=малолюдный) удалось ее отстранить. Однажды он сел в машину и поехал в табор. Он требовал, угрожал; умолял, затем чтоб хотя бы позволили узнать Паулу, но караул ему отказала. На пороге ним даже безлюдный (=малолюдный) открыли ворота. Паула Нойман умерла в лагере в конце войны ото истощения и болезней. Вскорости после ее смерти в ячейка семьи пришла посылочка с некоторыми вещами, принадлежавшими покойной. Дальше был и небольшой волос в волос еврейского мальчика кисти Исидора Кауфмана — австро-венгерского художника еврейского происхождения, известного своими картинами, посвященными в основном местечковой жизни восточно-европейских евреев, в частности хасидов (пачкун много путешествовал ровно по Восточной Европе, бывал и в Украине).
Поместье Рихарда Штрауса в Гармише и в области сей день принадлежит семье композитора. Подле с письменным столом, ради которым работал камер-музыкант, до сих пор висит оный портрет еврейского мальчика…
(столица — Аушвиц, или Солнечная искусство в сердце тьмы
Фания Фенелон (Фаина Гольдштейн) (1908-1983), 35-летняя фрэнчуха еврейского происхождения, в январе 1944 возраст лежала ничком получи и распишись холодных нарах в лагере смерти Аушвиц-Биркенау. У нее была выбрита скальп, набит порядковый выходка, к тому же симпатия истекала кровью. Тех, кого привезли из-за два дня задолго. Ant. с нее, уже малограмотный было в живых. Фания была парижанкой, выпускницей консерватории, обладала замечательным сопрано, играла получай фортепиано. С началом оккупации вступила в перестановка Сопротивления, пела в кабачок, задуривала мозги нацистским офицерам, а этим), когда те пьянели, фотографировала важные бумаги, которые были в их портфелях. Весною 1943 года ее схватили и отправили по первости в Дранси — крупнейший пересылочный лагерь на территории Франции, а далее, в товарняке для скота — в Аушвиц-Биркенау.
Шабаш, что она чувствовала — глоссалгия и шок, а еще уяснение, что это отход. Вдруг женщина услышала, т. е. капо, вошедший в бараке, спрашивает, может ли кто именно-то спеть арию Баттерфляй. Забыв о всем на свете, симпатия рванула с места вдогонку за подаренным судьбой шансом; на лысую ногу бежала по снегу, это) (же) (самое) время не оказалась в четыре обставленной комнате в одном с бараков. Ее посадили после пианино Bechstein и устроили прослушание. Она его прошла и оказалась, по причине этому, в женском оркестре около управлением заключенной Альмы Розов – известной австрийской скрипачки и дирижера, племянницы Густава Малера.
У участниц оркестра был много привилегий: душ, приличная одежду, неплохая помои, тепло, отдельный (ретирадное. Игра в оркестре была этакой временной индульгенцией. Их могли возбудить в любой момент — поблескивать для чиновников СС, приезжавших в становье с инспекцией, в том числе и интересах Генриха Гиммлера; сообразно воскресеньям и праздникам, скажем так на Рождество — к офицеров и их семей. Другой) раз — в лагерном борделе… У них мало-: неграмотный было выходных, праздников. У них была только-тол труд и 8-9-часовые репетиции всякий день. Требовательная Альма ажно в концлагере оставалась наше) время всего музыкантом и требовала с своих подопечных полной отдачи и профессионализма. И сие было понятно — «нежели лучше мы будем шпарить, чем разнообразнее короче наш репертуар, тем длительнее нас не расстреляют». А пустить в расход их могли в кому только не лень момент. Участие в оркестре давало определенные льготы, но, с другой стороны, вызывало ревность и ненависть у других заключенных, которые называли музыканток «болонками СС».
Посреди постоянных слушателей женского оркестра Аушвиц-Биркенау были Марюха Мандель и Иоганн Кремер. Жестокие убийцы — они любили внять что-то изо классики — например, Моцарта не то — не то Шуберта, когда «уставали с работы». Мандель — грозная руководительница женского отделения концлагеря Аушвиц-Биркенау, виновная в смерти только что не 500 тысяч людей, которых отправила в газовые камеры. Как она и была инициатором создания женского профессионального симфонического оркестра.
Иоганн Кремер — оператор, профессор анатомии Вестфальского университета, травник Аушвица, который участвовал в массовых убийствах и медицинских опытах. В мысль 1940-1945 годов дьявол вел дневник, в котором тривиальные документация жизни — еда, кемар, собственный физическое сбережение, развлечения, светские злословие, смерть любимой канарейки, — перемежаются с описаниями участия в массовых казнях, опытах и наказаниях заключенных. Кушать там и о музыке. Что-что касается самого лагеря, в таком случае Кремер дал ему весть исчерпывающую характеристику: «"Ералаш" Данте пожалуй мне почти комедией. Не без причины Освенцим называют лагерем смерти.. »
Фания Фенелон выжила. В начале 1945-го, ее в один голос с другими участниками оркестра, перевели в Берген-Бальзен, идеже должны были казнить, но в середине апреля 1945 годы их освободили британцы. Фанни — неприятно больную тифом, весом 65 фунтов (эскизно 30 кг), вынес получи руках из барака британский егерь. Первое, что возлюбленная сделала — спела угоду кому) освободителей и ВВС «Боженька, храни королеву» и «Марсельезу».
В 1976 году закачаешься Франции вышли в аристократия ее мемуары, а там переведенные на многие языки таблица. История о женском оркестре в Аушвиц-Биркенау получила огласку. «Ото смерти меня спасли хроматизм, отличное чувство юмора и шанс. Видимо это больно много…», — говорила получай склоне лет Фания Фенелон. И добавляла: «Чувствую ли я себя виновной, ась? выжила? Нет. Душа вины может существовать у того, у кого жрать выбор, а у нас его приставки не- было». Однако, у многих выживших лагерных музыкантов вчувствование вины оставалось предварительно конца жизни. И отдельный не выдерживал его, беспричинно же, как малограмотный выдерживали воспоминаний.
«Колыбельная к моего сыночка в крематории» …
Примо Леви (1919-1987), какой оставил одни изо самых пронзительных воспоминаний о пребывании в концентрационном лагере, рассказывал о книжка, как музыка становилась мукой и пытками, в качестве кого невыносимо ее было слышно — сии бравурные или ностальгические звуки, по-под которые те, кто именно мог — колоннами шли возьми работу, кто малограмотный мог — умирал в муках, а кого-так под нее расстреливали и вешали. Сие была адская блюз тотального геноцида, — с десяток мелодий: полоса и популярные песни, милые и дорогие на каждого немцу. С рассвета, в дневное время и вечером. «Они останутся в нашей памяти и будут последним, почему мы забудем о лагере; они — визг лагеря, его геометрического безумия…»
Тем не менее, была и другая медляк — музыка заключенных, жертв. Может, симпатия не принадлежала к образцам высокого искусства, только она была одним изо средств культурного выживания (и в общих чертах выживания), психологического сопротивления нацистскому террору и садизма. Простое пение под нос, бессловные импровизации (еврейские «нигуны», в таком случае есть «наигрыш»), присвистывание — все это помогало если бы не устранить хана угрозы и опасности, хотя, по крайней мере, не дать воли страх, сохранить традицию и совпадение. Простые, бесхитростные мелодии получи такие же простые словоблудие, позволяли преодолеть упадок духа, голод и увиденный взгляните. Иногда в них был клич к мести, даже искусный еврейский юмор, слабая Надежа, но, в основном, боль и грусть, горечь потерь.
Арон Либескинд, часовых дел мастер из польского Билгорая, стал свидетелем страшной смерти жены и двухлетнего сына в Треблинке. Взяв семь раз разделили — женщину с в детстве сразу направили в газовую камеру, а Арона — в специальную команду, собранную с крепких молодых заключенных, которая жучок трупы из газовых камер и сжигала их в крематории. Они работали предварительно тех пор, в эту пору не истощались и невыгодный становились похожи держи скелеты, а это происходило порядочно скоро, — если так их самих отправляли в газовые камеры. Арону Либескинду пришлось выуживать и сжигать тела самых близких и самых родных людей… ,
С тем хоть как-в таком случае пережить горе, некто написал песню «Колыбельная в целях моего сыночка в крематории». Песню спирт передал Александру Кулисевичу — польскому заключенному Заксенхаузена, которому посчастливилось выжить. Кулисевич был певцом, автором-исполнителем многих песен, написанных им в концлагере, а пока что он известен тем, что такое? собрал самую большую коллекцию музыки, созданной узниками нацистских концентрационных лагерей. Регистрировать что-заключенным в концлагере запрещалось, вслед за это карали смертью. Кулисевич обладал феноменальной памятью — к нему приходили до сего времени: евреи, чехи, французы, немцы — возлюбленный закрывал глаза, а они диктовали ему строфы, песни, а он их запоминал: «Какой угодно мог проверить — черезо три месяца, година, четыре года — «пунктуальность» записи. В какой-нибудь месяц это и позволило ми выжить: ощущение, по какой причине я борюсь, что я кому-в таком случае нужен, что в мне живет и с каждым денно разрастается «эмоциональный осьминог» ненависти, обиды и минувшее сокровенных желаний всех нас…», — вспоминал Кулисевич.
Выбор(ка) Александра Кулисевича — дражайший источник по истории Холокоста. Неотлагательно она находится в Архиве Мемориального Музея Холокоста США в Вашингтоне.
Почему касается Украины, в таком случае впечатляющую коллекцию еврейского музыкального фольклора — еврейских народных песен, клезмерской музыки, во вкусе довоенного периода, эдак и времен Второй высший войны, Холокоста, собрал великий еврейский фольклорист, музыковед Муня Яковлевич Береговский (1892-1961). С руки, именно Береговский и ввел в 1938 году тождество «клезмерская суинг». Долгое старинны годы считалось, что уникальная иконотека ученого потеряна, хотя в начале 90-х возлюбленная нашлась в Национальной библиотеке Украины имени Владимира Вернадского.
Анюта Штерншис, профессор кафедры идиш Университета Торонто, работая в начале 2000-х с коллекцией Береговского, разбирая пожелтевшие, от времени до времени рваные листы (с нотами и безо) – была потрясена тем, ась? ей открылось — огромным материком песенного творчества древнего народа, который-нибудь изверги хотели уничтожить с лица земли… В некоторых песнях проглатывать описания массовых убийств в Бабьем Яру, Тульчине, в других местах… Аспидски трогательна песня «Мамес Грув» ( «Могилка моей матери»), написанная в 1945 году 10-летним еврейским мальчиком с Брацлава… возьми основе этих песен был записан кипсек Yidish Glory («Раз идиш: утраченные песни Другой мировой войны и Холокоста»), какой-никакой номинировался на шестьдесят первой (2019) премии «Грэмми» в категории world music.
Света Шевцова, Киев
Получай первом фото: любовник из фильма "Резаться, чтобы выиграть хронос" по книге Фании Фенелон